[start.]
- Белый?
Он всегда появлялся неожиданно. Он любил подкрадываться незаметно и выныривать из-за чьей-нибудь спины, заставляя меня вздрогнуть. Он любил возникать сзади и тихо бормотать что-то неразборчивое. Каким-то невероятным образом он овладел не только моей явью, но и пробрался в мои сны. Он настолько сильно проник в мою жизнь, что теперь эта жизнь уже была нашей. Нашей. Общей. Жизнью.
Однако одно я знала точно: Белый никогда не приносил ничего хорошего. Все, что происходило после его появления, было всего лишь игрой моего больного разума. Да и сам он был всего лишь плодом моего воображения.
Больной разум... Кто вообще придумал это словосочетание? Разве разум - это нечто материальное, что может заболеть?
Впрочем, на этот раз он выглядел испуганным. Он смотрел на меня своими огромными ланьими глазами и тяжело дышал. Удивительно, но этот щенок-подросток сочетал в себе качества нескольких видов животных одновременно. Глаза загнанного оленя могли трансформироваться в хитрые кошачьи щели, щенячья неуклюжесть периодически сменялась лошадиной грацией, а беззаботное беличье выражение морды иногда превращалась в совиную мудрость и беспристрастность.
Теперь он был в панике. Эта немая сцена короткого зрительного контакта длилась не более двух секунд, но я успела заметить, как всем своим видом он дает понять мне, что нас преследует что-то ужасное, чего я пока что была не в силах разглядеть. Я нахмурилась.
Только не говори, что ты просто издеваешься надо мной. Хватит. Оставь. С меня довольно. Все это происходит в моей голове. Все это нереально.
- А ты уверена в своей реальности? - прошипел Белый. Выражение его морды сменилось на гнев, повеяло гарью.
ГАРЬЮ?!
Паника волной поднималась где-то в области моего горла. Я резко повернула голову и увидела огромный язык пламени, сносящий деревья на пригорке, с которого я только что спустилась. Минуту назад я была там. Стояла, дышала. Если бы я там осталась, то, наверняка, сейчас всех этих мыслей уже не было бы в моей голове. Я перевела взгляд на Белого. На его спине огонь исполнял свое дъявольское танго.
Я резко развернулась и пустилась наутек, попутно пытаясь доказать себе, что все это происходит не на самом деле. Однако все было тщетно. Я отчетливо чувствовала дыхание пожара на своей спине.
Я пробежала мимо какого-то упавшего дуба и краем глаза заметила там рыжий силуэт. Большой и рыжий. Я даже не стала оборачиваться на него, понимая, что этот персонаж скорее всего опять же выдуман моим воображением. Ведь этот зверь не паниковал и не обращал внимания на огонь, который кольцом смыкался вокруг нас.
Кольцо. Кольцо. Кольцо.
В моей голове билось сердце. Каждый его стук выносил один и тот же приговор: кольцо сомкнулось, его не преодолеть. Я бегала по кругу, металась в разные стороны, но все было тщетно. Глаза начинала застилать какая-то серая дымка и я начала терять связь с миром.
Впрочем, я потеряла ее, оказавшись в этом дъявольском кольце.
Внезапно вспомнив про рыжего зверя, я бросилась к нему. Тигрица, большая зеленоглазая тигрица. Такого мой разум еще не рисовал, однако сейчас... Видимо, мозг испуганного душевнобольного на выдумки горазд.
- Прекрати это. Останови огонь. Хватит. Я знаю, что все это - ваши происки, - тихо, стараясь не выдавать своего страха, говорила я, глядя в глаза зверю. Вокруг стоял невероятный треск и шум, однако я была уверена, что она меня услышит. Ведь она - это скрытая сторона моего разума, а значит все, что слышала я, слышит и она.
Я чувствовала, как уголки моих губ поползли вниз, как распахнулась пасть и опустила голову, как я тяжело дышала, вывалив язык. Я слышала каждый свой вздох, чувствовала, как напрягается каждая моя мышца и ждала. Ждала, пока огненное кольцо смыкалось вокруг нас. Мне хотелось спрятаться, зажмуриться, исчезнуть, но я не могла. Исчезнуть могла только эта тигрица, забрав с собой Белого и весь этот пожар. Если это, конечно, действительно не было реальность.

Ее глаза были подобны лесу. Тихому зеленому лесу, в котором ветер едва шевелил зеленые лепестки. Я даже могла различить деревья, поросшие мхом, ели, маленькие неизвестные кусты и бесконечное, мягкое травяное одеяло. Я видела, как сквозь листву деревьев в ее глазах пробиваются лучи света и стремятся вниз, освещая отдельные травинки и стебли.
Я погружалась в этот лес и чувствовала безграничное спокойствие. Мне казалось, будто сейчас моей спины даже касается какая-то низкая еловая ветвь. Я твердо стояла на лапах, здесь было безопасно. Здесь было хорошо.
Внезапно лес шевельнулся, а окна, сквозь которые я глядела на него, сузились и наклонились вниз. Теперь я отчетливо видела, как огонь застилал и этот мир, разрушая эту обитель мира и безопасности.
Я инстинктивно отскочила от тигрицы. Огонь, плясавший совсем рядом с моей спиной, отражался в ее лесных глазах, а она с удивлением смотрела на меня.
– Я не понимаю, – тихо произнесла она так, будто огня вокруг нас не существовало. Но огонь был. Огонь был повсюду и даже внутри нее. Я чувствовала, как что-то горячее билось в моей груди. Горячее.
Неужели огонь уже внутри меня?
– Ин тебя не понимает, – снова заговорила тигрица – С Ин нужно говорить прямо. Ин думает, это метафоры. Это метафоры?
Метафоры? Ин?
Я обожгла заднюю лапу и отскочила, задев плечом тигрицу. Я оглянулась, чтобы посмотреть, на сколько силен ожог, но вместо этого увидела, что кольцо продолжало смыкаться. Теперь мы стояли на последнем живом участке земли и у нас оставалось совсем немного времени, чтобы все это прекратить.
У тебя осталось совсем немного времени. Я не могу заставить пожар исчезнуть. А ты можешь. Спаси нас.
Я говорила про себя, будучи уверенной, что тигрица меня слышит, но теперь я в этом усомнилось. До этого "другие" звери, которых в реальности не существовало, слышали меня, но тигрица, кажется, действительно меня не понимала.
Она не может быть живой. Ни у кого не растет целый лес в глазах.
- Это не метафоры! - воскликнула я, зажмурившись и припадая к земле. Я надеялась стать меньше, надеялась, что огонь меня не заметит.
Ведь огонь в моем сознании был чем-то сродни зверю. Он был умным и живым. Однако, кроме ярости, я не видела ничего в его пылающей душе. Была ли у него душа? Не знаю. Огонь не умел сострадать, не умел любить и не умел прощать. Он умел только убивать. И убивал мастерски, с упоением, будто наслаждаясь содеянным.
- Останови огонь, - заговорила я, прижимаясь боком к тигрице, чтобы пламя не достало меня, - Ты можешь его остановить, а я не могу. Скажи Белому, чтобы он его забрал. Скажи, что в я все поняла. Я все поняла!
На самом же деле я не понимала ничего. За что этот щенок на меня обозлился? Ведь за этот день я не сделала ничего дурного и ничего такого, что могло бы его разгневать. По крайней мере так казалось мне. Судорожно перебирая в голове все события за последние три дня, я не могла найти ни одной зацепки, которая могла бы меня привести к причине происходящего.
И я не хотела умирать. У меня не было жизни за которую стоило бы цепляться, но я боялась смерти в огне. Я хотела жить, хотела еще много раз вдохнуть и выдохнуть, сделать еще много шагов и много глотков воды. Наверное, мне было страшно умирать еще и потому, что за свою жизнь я не сделала ничего такого, что могло бы охарактеризовать ее, как "интересную" или хотя бы "жизнь, прожитую с толком". Я просто бесцельно гоняла тело, данное мне самим Церебро, и не делала ничего такого, что поменяло бы этот мир или хотя бы мир какого-то другого существа.
Ведь у каждого в голове был свой мир. И, кажется, мой сейчас горел.

Тигрица напугалась. Я чувствовала боком, как она напряглась, как перекатывались мускулы под ее шкурой, как она поворачивала свою голову, очевидно, понимая, что мы в ловушке.
"Она живая," - пронеслось в моей голове, - "Живая и не менее напуганная, чем я сама."
Хотя здесь я явно преувеличивала. В то время, как я жмурилась и пыталась смириться со скорым концом, незнакомка сдаваться не собиралась.
- Ин не может остановить огонь, –услышала я ее голос, а затем огромная лапа обвила мое туловище, прижимая меня к тигрице. Она вздохнула. Быть может она была не только напугана, но и расстроена чем-то.
Она вообще была чудной. Говорила о себе в третьем лице, не понимала меня. Да, наверное, меня было сложно понять, когда вокруг бушевало пламя, но ведь и огонь она заметила не сразу.
– И никто не может, - закончила она свою мысль.
Может. Белый может. Белый во всем виноват. Это он. Он мне мстит. Он преследует меня.
– Я скажу. Белый, – словно прочитав мои мысли, заговорила тигрица. Она обращалась к моему маленькому другу, который сегодня превратился в моего убийцу. И, раз она к нему обращалась, то, скорее всего, она тоже его видела... Мои мысли начинали путаться.
Я жила в двух мирах одновременно. В мире живых и в мире мыслей. Мир живых был логичен и прост, в то время, как мир мыслей (или мир "других", мир "параллелей", как я иногда называла их про себя) все время подбрасывал мне какие-то испытания. Мир мыслей был непредсказуем. Я не верила, что все это происходило только в моего голове. Порой мне действительно казалось, что я застряла посередине между этим и параллельным миром. Никто в мире Церебро не видел тех пришельцев из другого мира, кроме меня, а потому я научилась тщательно это скрывать. Однако параллельные всегда видели не только меня, но и всех живых, которые меня окружали.
Теперь эта тигрица смешивала оба мира в один, зависнув тоже где-то между ними. Она казалась мне мостом, соединяющим явь и вымысел и я чувствовала, что именно она сейчас повелевает ситуацией.
– Она всё поняла, Белый. Забери его, забери огонь. Прошу, не нужно нас пугать, - говорила зеленоглазая. Почему-то ее голос меня немного успокоил и я открыла глаза. Огонь плескался совсем рядом с лапой Ин, которая меня от него закрывала, но не мог добраться до меня.
Он шипел от злости, снова бросался на нас, но бился об какую-то невидимую стену, которую выстроила тигрица. И от бессилия он становился слабее. Я молча наблюдала за тем, как он медленно, но верно сдается.
- Ты не горишь. Огонь никогда не возьмет тебя, - в удивлении бормотала я, глядя на языки пламени, которые медленно уползали прочь, делая круг шире.
- Огонь тебя боится, потому что ты строишь стену... Но ты тоже живешь в двух мирах. Как ты научилась строить стены? - пребывая в каком-то странном состоянии, я принялась озвучивать все свои мысли и гадала вслух, совершенно позабыв о том, как это может воспринять Ин.
- Ин. И имя странное. Не встречала таких. Хотя все имена странные по-своему, - продолжала размышлять я, путаясь в словах и мыслях.
Огонь уходил все дальше от нас. Опасность отступала. Очевидно, опасность и сама боялась тигрицы.

Уползающий прочь огонь злобно шипел и потрескивал, но, не считая этих звуков, в лесу стояла полная тишина. Почему-то я не слышала даже птичьих голосов и прочих лесных звуков. Возможно, все они испугались пожара, но ведь пожар был не настоящим. Его видели только мы.
Однако факт того, что тигрица тоже была напугана, меня насторожил. В том, что пожар был нереальным я не сомневалась, а вот моя новая знакомая теперь оказалась под вопросом.
– Даже не знаю, – нарушила тишину Ин, – Я не вижу стены. Миры... миров много, я знаю, но не бывала в других, только в этом, только здесь.
Много или два... Кто знает? Разве можно дать ответ на этот вопрос? И разве можно знать, какие из миров действительно существуют? Может быть, в голове у каждого, живущего в этом мире, еще множество миров, а сами они созданы мозгом тех, кто живет в каком-то еще более отдаленном мире. Миры - это сложно. Миры нельзя посчитать.
Одно я знала четко: я жила только в двух мирах и одном междумирье. А вот, где жила тигрица, мне еще предстояло узнать.
Осмелев, я снова развернулась мордой к Ин и посмотрела ей в глаза. Теперь я не понимала, почему тогда сочла их лесного цвета. Они были скорее похожи на поле. Безграничное весеннее поле, в котором скачут молодые кролики. Вкусные, мягкие кролики...
Я ощутила, как мой желудок что-то сдавило стальной лапой, а затем отпустило. Да, пожалуй я проголодалась. Стена... Она сказала, что не видит ее. Но ее нельзя увидеть, она просто ее построила.
- Ты не можешь увидеть эту стену. Никто не может, кроме огня, - попыталась я объяснить все тигрице, но тут же осеклась, понимая, как глупо звучат мои слова, - Но ты можешь остановить пламя. И как ты это делаешь, если живешь в этом мире?
Договорив, я принялась удивленно разглядывать прожённую огнем землю. Теперь на ней уже начинала пробиваться свежая трава. Однако в живой реальности огонь не отступает, а трава не растет за считанные минуты. Как же она могла видеть все это, будучи только в одном мире?
Я залюбовалась тем, как ростки упорно пробивались сквозь землю. Невзирая на все трудности, они стремились вверх, старались оказаться на поверхности и показать солнцу свои стебли и лепестки. У них можно было бы многому поучиться, если бы кто-то действительно обращал внимание на такое обыденное явление. Но в живом мире все происходит слишком долго, а потому не кажется чудом.
Пожалуй, чтобы увидеть чудо, надо застрять в междумирье.
А сейчас я чувствовала, как волна спокойствия охватывала меня от кончиков когтей до носа. Накрывала так, будто была чем-то теплым и уютным. Покой сменил панику настолько быстро, что я даже не успела почувствовать этой перемены. Несколько минут назад я была на грани истерического срыва, а теперь уже чувствую себя так комфортно, как не чувствовала с самого рождения. Удивительные эти параллельные явления. И не менее удивительны эмоции, связанные с ними.
– Меня зовут Иная. Почти как Эная, только буква другая, первая которая: «И» вместо «Э». А твоё имя? Ты из другого мира, да? - тигрица отвлекла меня от мыслей и я задумчиво посмотрела на нее, стараясь запомнить все, сказанное ею. Хотя тут и запоминать было особо нечего.
Иная... Другие миры, иные миры. Быть может она хочет сказать, что она оттуда же, откуда Белый?
Она настолько серьезно говорила все это, что мне начинало казаться, что она действительно верит в то, что я - пришелец из другого мира. Однако, если она утверждает, что сама живет только в одном из них, как такое возможно?
- Интересное имя, - озвучила я вслух часть своих мыслей, - А я Шарлин. И я не совсем из другого мира. Своим домом я считаю этот мир, однако моя беда в том, что я застряла в междумирье.
Я замолчала. Я сама не ожидала от себя такой откровенности и теперь пребывала в растерянности. Я никогда еще никому не говорила о том, в каком нахожусь состоянии, ведь "параллельные" и без того это знали, а живые меня никогда бы не поняли. Какое-то странное чувство, вроде легкой дрожжи возле горла, пробежалось по мне. Отметив его про себя, я называла его волнением. Впрочем, на волнение оно было не сильно похоже.
- Иная - это ведь не просто имя? -осторожно произнесла я, - Ты ведь действительно иная. Другая. Не такая, как живые. Но почему?
Я безумно хотела посмотреть в глаза тигрице, но не могла заставить себя это сделать. Что-то жгло меня изнутри и заставляло пытаться предугадать ответ, бояться чего-то. Легкий страх, граничащий со спокойствием - довольно необычная смесь и сейчас я с удивлением пыталась дать хоть какое-то название этому чувству.

– Не знаю...
Я все-таки осмелилась взглянуть на тигрицу. Она смотрела куда-то вдаль, в гущу леса. Гущу? Разве этот лес можно назвать гущей?
Мои мысли снова плавно утекали в сторону. Я размышляла о том, что лесная гуща обязательно должна быть нежно-зеленого цвета, перемешивающегося с молодыми ветками и древесными стволами. Слово "гуща" ассоциировалось у меня с изобилием, а тут скорее подходил термин "чаща", ведь в таком лесу было очень просто заплутать.
Впрочем все это не имело значения. Мы с тигрицей стояли на тропинке и еще не успели свернуть с нее, а потому все еще были в безопасности.
– Междумирье? – искренне удивилась моя новая знакомая, – Где это? Как это?
Я с сомнением посмотрела на нее. Она не знала о междумирье, но явно была "не от мира сего", как про нас говорили живые. Хотя я причисляла ее и себя к путникам, застрявшим между мирами. "Не от мира сего" звучало как-то грубо и мне это сравнение не нравилось.
В детстве я была уверена, что какая-то злая колдунья наложила на меня проклятие и из-за этого я не могу найти себе пристанище ни в одном из миров. Однако время шло, а злых колдунов я не встречала, и я начала верить в то, что так распорядился сам мир, Вселенная или еще что-то, что породило всех нас.
К слову, я понятия не имела, какой веры мне стоило придерживаться. В этом мире было слишком много всего, что не поддавалась моему объяснению, однако сверхъестественных явлений до этого я тоже не встречала.
– Я тоже живая, – выпалила тигрица, оторвав меня от моих размышлений – Мать и отец дали мне такое имя. Из-за глаз, наверное. Мама говорила, что глаза зелёного цвета встречаются реже других, а отец подтвердил её слова, а он очень умный, не может ошибиться... из-за глаз, наверное, меня назвали Иной. Только Чужая называет меня Ин. Может, ей просто лень произносить полное имя... Знаешь, я её вижу почти всегда, когда закрываю глаза. Она говорит, что такие, как она, есть почти у всех в головах. У тебя ведь тоже есть? Должна быть. Как её зовут?
Я чувствовала, как мои глаза замерли в одной точке, чувствовала, как в моей голове что-то крутилось, переваривая всю поступившую информацию. Кажется, теперь все это прояснялось.
Она не была другой из параллельного мира. Она была живой, но несколько иной, чем остальные. Судя по всему, она знала только один мир - этот, однако этот мир обошелся с ней довольно жестоко, наградив ее Чужой. Чужой, которая сочла своим миром ее мозг и теперь прочно в нем засела, глядя через магические глаза Ин на наш мир.
Я перевела глаза на тигрицу и чуть поморщилась. Чужая явно была мне неприятна.
- Междумирье - это что-то вроде границы между одним и другим миром, - попыталась пояснить я, - Видишь ли, ты живешь в одном мире с Чужой. Точнее Чужая живет внутри тебя, ты и есть ее мир. Поэтому ты не была в междумирье и это хорошо.
На минуту я замолчала, подбирая слова. Зрачки тигрицы чуть сузились, когда луч света упал на ее морду. Мне показалось, что это Чужая сжалась в комок, не желая видеть ничего светлого в этом мире. Ее мир был слишком темен для этого луча.
Но Иная была не такой. Она казалась мне светлым зверем. Зверь с такими глазами не мог быть темным, а вот его зрачки могли. Зрачки всегда хранили в себе самые сумерки нашей души. Если, конечно, души вообще могли быть чем-то таким, что могло храниться.
- Не у каждого есть своя Чужая, - продолжила я, - Но я тоже вижу тех, кого не видят обычные живые. Только их мир находится не внутри меня, а где-то, где все очень похоже на этот мир. От этого миры и пересекаются. Так и получается междумирье.
Я сглотнула и посмотрела на Иную. Меня не покидало очень странное ощущение. Еще никогда я не пыталась кому-то объяснить свое состояние и еще никогда никто не приближался так близко к тому, чтобы понять меня.
- Обычно никто из живых не может этого понять. Им просто опасно это рассказывать, - почему-то добавила я, прекрасно зная, что тигрица и сама догадывается об этом.
Опасно... Не так много опасностей кроется в любом мире, сколько таят в себе его жители.
И в самом деле. Когда зверем овладевала его темная сторона, мне становилось жутко. Однако никогда нельзя было показывать свой страх, ведь страх только распаляет злость. Страх надо прятать. Болезнь и слабость надо прятать.
То, что наше сознание блуждало в мирах или создавало их само не было ни страхом, ни болезнью. Однако прятать приходилось и это. Прятать так далеко, чтобы никто из праздных зевак случайно не раскусил нас. И это порой было очень сложно.